– Вжжжжик! – побежала радостно машинка, нарезая зигзаги прямым швом. Нэй убрала ногу с педали, задумчиво почесывая затылок.
– Мда.
Опять придется распарывать, а лезвия как всегда нет. Почему-то именно этот незаменимый атрибут шитья всегда остается забытым в магазине. Обидно.
Таракан сонно заворочался во сне, натягивая на себя одеяло еще больше. «Счастливый Таракан», – подумалось в который раз за ночь. В отличие от нее этот гад, докурив с Музой последние сигареты, завалился блаженно спать и почти тут же отключился. Муза, не прощаясь, незаметно свалила куда-то по своим музическим делам, а Нэй, проворочавшись несколько часов, плюнула и «проснулась» – сегодня опять будет на работе весь день клевать носом в Берн.
Весело чирикнул будильник, для которого утро всегда было «добрым», Таракан сонно выполз из постели, зевая и потягиваясь. Настроения с утра у него всегда не было; у Нэй его тоже не было, но по другой причине. Перегнувшись через ее плечо и свесив усы, он задумчиво уставился на радостно-косую строчку:
– Криво. – Лаконично. И не придерешься.
Нэй вздохнула, отпихивая его от себя, и потянулась за канцелярским ножом. Хорошо, что они еще и рисовать любят – нож всегда есть.
Строчка боязливо покосилась на нож и попыталась отползти подальше. «Не уйдешь», – пообещала Ней, выдвигая лезвие.
А машинка, любовно разглядывая дело иглы своей и кривых рук Нэй, так же любовно и нетерпеливо ожидала, когда строчку будут перешивать. Она всегда в предвкушении. Сволочь.

Брээээйнс... Тьфу ты! Бёооорн!!